Почему устами активных студентов глаголет истина, а ремесло дипломата менее романтично, чем труд педагога? Правда ли, что профессора «сдуваются» на лекциях и в чем состоят бонусы «лирических отступлений»? Об этом корреспондент сайта Президентской академии поговорил с заведующим кафедрой «Международное сотрудничество» Факультета маркетинга и международного сотрудничества Института управления и регионального развития (ИУРР) РАНХиГС Семедом Семедовым. В ноябре 2019 года студенческий совет Президентской академии провел выборочный опрос обучающихся всех факультетов, в ходе которого респондентов попросили назвать своих любимых преподавателей. В их число вошел и профессор Семедов.
– Семед Абакаевич, по итогам голосования наиболее активных студентов в сети ВКонтакте вы прошли в топ «любимых преподавателей». Насколько выбор студентов для вас неожидан?
– Устами активных людей обычно глаголет истина. Понимаете, в чем дело: активным студентам не все равно. Им важно, кто вошел в аудиторию. Дельный, высококвалифицированный или формально отбывающий свою клеточку в расписании преподаватель. Это прекрасно, ценно. И очень приятно.
– Читая вашу биографию, видишь, что вы едины во многих лицах: и дипломат, и религиовед, и школьный учитель, и философ…
– Ну, так получилось. Поиск себя привел на проспект Вернадского: сейчас преподаю в нашей академии теорию и историю дипломатии, современные международные отношения. Но за 30 лет педагогической деятельности разными вещами занимался. Кандидатскую защищал на стыке философии, психологии и политологии. А докторскую – по политическому исламу в современном мире. В 33 года окончил Дипломатическую академию МИД России. Несколько лет был в Академии МИД РФ деканом факультета международных отношений. Но затем, поработав некоторое время в международной организации, пришел к выводу, что документы, аналитика, близкий к военному распорядок жизни – не мое. Я больше склонен работать с людьми непосредственно. Как вам сказать, педагогика – это мое призвание. Здесь романтики больше, тепла.
– Но у вас есть любимый дипломат?
– Это Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, дважды приговоренный к смертной казни и дважды ее избежавший. Один из тех, кто выстроил дипломатическую службу в российском государстве. Тонкий политик, интриган, дипломат, резидент Петра I в Копенгагене.
– А Грибоедов Александр Сергеевич входит в число политиков, которым вы симпатизируете?
– Грибоедов был великолепный специалист по международным отношениям, а дипломат он был плохой. Что и привело к его гибели в 34-летнем возрасте. Пусть это прозвучит не совсем корректно по отношению к великому поэту, но он допустил ряд дипломатических ошибок, нарушил некоторые международные обычаи. А поплатились жизнями за это, кроме него, еще 37 человек из числа сопровождавших министра-резидента в Тегеран сотрудников посольства.
– Ваша педагогическая карьера начиналась в школе после окончания Дагестанского госуниверситета, продолжалась в вузе. Каким, на ваш взгляд, личным достижениям на ниве профессии вы обязаны таким высоким отзывам о вас студентов?
– Отношение ко мне студента это зеркало моего отношения к нему. В свои 50 с лишним лет я сопровождаю молодежь и на практике, и на отдыхе. Для них у меня всегда найдется время.
– Говорят, что у вас нет перерывов «от студентов» между парами. И после занятий они рядом – в деканате или в вашем кабинете.
– Все знают, что я шикарно танцую лезгинку, могу резко ответить, если задевают моих ребят, и встать на их защиту. Потому что рассматриваю их как своих детей, своих близких. В твоей крови, как говорит моя супруга, еще комсомол горит. Ну что ж, и это тоже моя профессиональная позиция, если угодно.
Конечно же, в Президентской академии работают замечательные, уникально талантливые преподаватели. Но если говорить в целом, то не скрою и грустных наблюдений: некоторые коллеги не владеют методикой преподавания. После двух-трех лекций эти профессора «сдуваются», и студенты от них бегут. А у меня иначе. Каждый шаг рассчитан и прописан. Мое поведение в аудитории подчинено жесткому алгоритму методики, которая позволяет преподнести любую тему так, что она будет воспринята как захватывающий детектив. Или как самый важный раздел всего курса, понимаете? Нас так учили университетские преподаватели на истфаке ДГУ. Благодаря им я методист в первую очередь. Методист-педагог, в такой последовательности.
– Сегодня в высшей школе широко используются образовательные веб-квесты. В частности, для контроля знаний. Как вы к ним относитесь?
– Я не поклонник квестов, хотя высоко ценю игровую деятельность студентов и считаю, что она незаслуженно забыта в нашей семинарской и отчасти даже лекционной практике. Но больше люблю «круглый стол», где мнения по одному вопросу высказывают все, проблема обсуждается со всех сторон. И звучат идеи даже самые, казалось бы, абсурдные. В тревожные дни нынешней осени всеобщее внимание приковано к событиям на Кавказе. К разговору о вооруженном противостоянии в Нагорном Карабахе я приглашаю и своих студентов. Но сперва они открывают карту, изучают спорные территории, историю конфликта. Готовят презентации, доклады. И только потом высказывают (по желанию) свои суждения.
Мне очень близка эта форма занятий. При этом «на входе в тему» каждый должен получить конкретное задание или проблему, правовую коллизию, головоломный сюжет с просьбой разрешить его красиво. Значимость человека в собственных глазах вырастает. Он видит, что его заметили, он не «учебный поток», а участник коллективного проекта.
Что говорить, по большому счету, еще очень многие ребята банально отсиживаются на уроках и занятиях. У нас не доходят до них руки. И вот тут вступают в силу письменные задания. В течение семестра по каждому предмету каждый слушатель получает как минимум 5 заданий. Пример? Нужно перевести статью из зарубежного издания (о том, чего не знаю даже я) и представить группе. То есть в основном отталкиваешься от состава слушателей, с которым работаешь.
– Вы дружите с техникой? Используете «цифру» в очной преподавательской практике?
– Только по теме дипломатия у меня подобран архив из 18 документальных и художественных кинофильмов.
– С таким педагогическим стажем, и столько энергии, креатива! Откуда? Признайтесь, вы энергетический вампир?
– Вы знаете, наверное, донор. Скорее, из тех, кто больше отдает энергию, чем пьет. Но жизнелюбием и силами от молодежи невольно подпитываешься, конечно: не без этого.
С другой стороны, почти на каждой лекции отвожу немного времени на лирические отступления. Они порой спонтанные, а иногда – «нарисованно спонтанные». Но это тоже нужно делать, чтобы удержать внимание.
Вообще говоря, педагог в моем представлении – это и актер, и хороший рекламщик своего учебного предмета. И это – воспитатель, дипломат, дирижер. И – учитель. Если, поднимаясь на кафедру, не чувствуешь себя учителем, то ты вряд ли можешь считаться преподавателем, мне так представляется.
– А отдых как же? Книги вы успеваете читать? Какие авторы у вас среди любимых, музыка?
– Уважаю классику. Обожаю Шолохова, Льва Толстого. Восхищаюсь Чеховым, Голсуорси, Моэмом, Джеком Лондоном… Но могу залпом за ночь прочитать и сборник рассказов-притч Пауло Коэльо, и последний роман Харуки Мураками, и все, что увлекает молодежь, моих учеников. Очень люблю Чингиза Айтматова, Расула Гамзатова, Габриэля Гарсиа Маркеса. «Сто лет одиночества» – это, наверное, лучшее, что было создано в литературе в ХХ веке.
Недавно открыл сербского прозаика Милорада Павича и был ошеломлен. На мой вкус, это больше философ даже, чем писатель.
– Спасибо вам за интервью и общение.